«СЛУЧАЙ КОНСОЛИДАЦИИ»
«СЛУЧАЙ КОНСОЛИДАЦИИ»
Памятные события часто кажутся мне произошедшими недавно. Например, Первого сентября 1979 года – первый раз в первый класс. Гладиолусы у меня в руке, ранец за спиной, лица тех, с кем предстояло вместе учиться, песни из динамиков, погода… Очень живо всё, а задумаешься – прошло сорок с лишним лет, по сути, вся сознательная жизнь, но этот день горит очень ярко и кажется близким.
Таких дней и событий не очень много. Время как правило стирает их если не целиком, то эмоции, с которым они были восприняты. Одно из немногих событий, которое время не стерло – возбуждение уголовного дела против Владимира Сорокина. Часто я о нем, событии, вспоминаю и чувствую, как пробегают по телу мурашки.
Не в самом Сорокине тут причина, хотя считал и считаю его очень талантливым писателем. Да, пишет зачастую возмутительные, а порой отвратительные книги, но – талантливые. Причина в том, что то уголовное дело стало знаком вообще для людей пишущих: пиши да оглядывайся.
Одно дело, впрочем, тоже, наверное, не очень приемлемое, – ответственность журнала, издательства, которые решили произведение опубликовать, то есть – представить читателям, а другое – написавший. Художник, творец…
Позже будет создан Роскомнадзор, будут определены возрастные ограничения, книги с пометкой 18+ запаяны в полиэтилен, но тогда любую книгу любой человек мог в магазине взять в руки, открыть, прочесть там такое… А когда это было – «тогда»? Когда на Сорокина завели уголовное дело?
Заглянул в интернет и увидел – больше двадцати лет прошло. Неужели так много? А казалось, недавно совсем. Прошел мысленно эти двадцать лет – с лета 2002 года – и понял: да, много, многое за это время произошло, и очень сильно мы изменились. Если двадцать лет назад общество могло отстоять человека, которому угрожало или реальное, или условное лишение свободы, то теперь, скорее всего, нет.
И вспоминается мне не столько само возбуждение уголовного дела, сколько реакция тех, кто, в общем-то, должен был это дело приветствовать, присоединиться к хору: штрафовать, запретить, посадить. Но они поступили иначе, они, по сути, и спасли не только самого Сорокина, но и издательство, да и саму свободу художественного высказывания.
Напомню, что дело возбудили по статье 242 УК РФ (Незаконное распространение порнографических материалов или предметов). Если бы Владимира Сорокина признали виновным, ему грозило бы наказание в виде двух лет лишения свободы.
Эксперты пришли к выводу, что порнография есть, представители Союза писателей России определили, что Сорокин «не может считаться писателем». Всё шло к тому, что вот-вот будет суд с известным заранее исходом. И тут три писателя, которые для многих считались ярчайшими борцами с либерализмом в литературном (и не только литературном) мире, тоже члены Союза писателей России, выступили не то чтобы защитниками Владимира Сорокина, а… В общем, после их слов уголовное дело сникло, а через некоторое время и вовсе было закрыто. Книга «Голубое сало», из-за которой и началась эта история, по-прежнему общедоступна. Тихо-мирно стоит на полках книжных магазинов.
Хочу привести слова писателей, которые переломили ситуацию. Тем более, что их высказывания актуальны и сегодня. Может быть, сегодня во многом более актуальны, чем двадцать лет назад:
Александр Проханов:Меня огорчил поступок моих коллег из Союза писателей России, которые по просьбе следствия приняли на экспертизу тексты Сорокина и нашли в них признаки порнографии. Мне кажется, мои товарищи совершили ошибку. Слишком болезненна для культуры память о писателях, погибших в застенках, хлебнувших горечи заточения или изгнания. Гумилев и Павел Васильев, Мандельштам и Заболоцкий, Солженицын и Синявский...Владимир Личутин:
Я помню, как власть возбудила уголовное дело против меня и Владимира Бондаренко за публикацию интервью с Александром Зиновьевым, находившимся в ту пору в Германии. Текст беседы был послан следователями на экспертизу в Литературный институт, и наши товарищи, непредвзято оценив его, спасли нас от тюрьмы.
В сегодняшней российской культуре борются идеи, эстетики, ценности, подчас исключающие друг друга. Но пускай эта борьба, самая непримиримая и беспощадная, остается в рамках культуры и не переносится в тюремные камеры и железные клетки. Времена грядут темные, и бог знает, за кем придут конвоиры в глухой час русской ночи, кому из нас придется писать вторую часть "Записок из мертвого дома"».
Не дело государства судить уголовным судом писателей за их сочинения, какими бы они ни были. В том числе и за сочинения Владимира Сорокина. Мне чужда и даже отвратительна его проза. Но даже ему не желаю я уголовного преследования. Есть другие, если хотите, более цивилизованные способы взаимодействия общества и писателей.Владимир Бондаренко:
Государство должно создавать такую нравственную атмосферу в обществе, при которой читатель рвался бы к иным, духовно значимым, книгам. В конце концов государство обязано вводить ту или иную нравственную цензуру и даже ограничивать писателя в его тяге к предельной свободе. В любом обществе предельной свободе самовыражения ставятся те или иные преграды. Но если наше государство само создало в обществе атмосферу тотального разрушения, само уничтожает достоинство нашего народа и каждого человека, то как оно может судить уголовным судом писателя за его произведения? За слова нельзя сажать человека в тюрьму. Ни Лимонова, ни Сорокина».
Представьте на миг, что Владимира Сорокина осудят, хотя бы условно. И все будут твердить, что именно Союз писателей России посадил его в тюрьму. Но не забывайте при этом, что "Идущие вместе" призывали к уничтожению книг не только Сорокина, но и Маркса. И если следующим претендентом в тюрьму окажется, к примеру, Владимир Бушин, то уже, допустим, ПЕН-клуб, потирая руки, выдаст требуемую экспертизу о наказуемости подобных текстов. Надо ли создавать такие опасные прецеденты?В последние месяцы охота на произведения художественной литературы возобновилась с новой силой. И статей для запрещения произведений и преследования их создателей стало больше, и срока предусмотрены длиннее. Теоретически (пока еще, слава богу, теоретически) можно поплатиться и за книжку, в которой супруги неверны друг другу. «Тихий Дон» предлагают проверить на нравственность.
Я осознанно обхожу вопрос о самой прозе Владимира Сорокина. Я, пожалуй, был первым, кто еще в 1991 году написал статью "Фекальная проза Сорокина Вовы". Почему-то тогда ни в Союзе писателей, ни в прокуратуре никакого шума вокруг его первых книг не было. Сорокину надо было впервые поднять социальную тему в романе "Лед" (кстати, самом невинном с цензурной точки зрения), обрисовать злодейство рыжего вице-премьера, разочароваться в своей "фекальности", попробовать написать роман, "где на первом месте не форма, а содержание", и даже заговорить о Боге, чтобы вызвать объединенный протест чиновников из правительства и Союза писателей России.
Вот это меня и возмутило. Нашим Союзом писателей умело воспользовались, понимая абсолютную чуждость творений Сорокина традициям русской литературы, и ударили нашим молотком по гвоздю, забивая его в черепушку бедного литератора. Но кто бил? И главное – зачем бил? Неужто сам Чубайс дал распоряжение? И к какому писательскому черепу приставят следующий гвоздь?
Я категорически против уголовного дела, заведенного на Сорокина, и по нравственным, если на то пошло, мотивам. Не дело русскому писателю быть в роли палача или прокурора. Писатель должен понять и проститутку, разглядев в ней Сонечку Мармеладову, и убийцу старушек, прозревая мировую драму Раскольникова, и даже "порнографа" Владимира Сорокина, как некое зеркало либеральной революции, зеркало российской демократии. И его отказ от циничной игры со словом, его нынешний уход от собственной грязи, его надежда на ребенка, спасающего в итоге человечество в романе "Лед", - это признание тотального поражения либералов. Поэтому рассерженные либералы его и судят. Но зачем нам участвовать в их циничных играх?»
И теперь уже не только общественные движения, но и сами литераторы выискивают у коллег по цеху крамолу, следят, как те реагируют на известные события. Например, один поэт, ставший известным благодаря публикациям в «либеральных» журналах, отслеживает афиши московских театров. Не так давно он увидел новость о спектакле, в котором звучат стихи современных поэтов, среди которых есть и те, что не разделяют его точку зрения на происходящее в стране и окрестностях. Поэт написал куда следует – и постановку отменили. Как и не было.
И подобного нынче много. Случай консолидации писателей, произошедший осенью 2002 года, вряд ли повторится. К сожалению, скорее будет наоборот. Многим художникам слова очень хочется карать.
Материал подготовлен в рамках проекта "#Академия: премия литературных критиков и менторская программа поддержки молодых писателей" при поддержке Фонда президентских грантов.
.png)
