«ТРАГЕДИЯ ДЕТЕЙ ВОЗВРАЩЕНЦЕВ»
«ТРАГЕДИЯ ДЕТЕЙ ВОЗВРАЩЕНЦЕВ»
Книга Сергея Белякова «Парижские мальчики в сталинской Москве», вышедшая в начале года в «Редакции Елены Шубиной», обозначена как «документальный роман». И это действительно так. Роман, но документальный. В нем более 1200 примечаний, множество сносок, огромная библиография, указатель имен на несколько страниц. А читаешь с тем же увлечением, что и хороший детектив, умную фантастику. И не столько, наверное, материал, фактура, биографии героев увлекают, сколько язык повествования.
Первая книга Сергея Белякова – «Усташи: между фашизмом и этническим национализмом» 2009 года меня, помню, не впечатлила. Я знал тогда Белякова как литературного критика со своей позицией, колючего полемиста, как автора ярких очерков о Юрии Олеше, о возможных прототипах Остапа Бендера. А «Усташей…», наполненных интересными и важными фактами, читать было скучновато. Но основой той книги стала, видимо, кандидатская диссертация Белякова, а у науки свой язык, свой стиль изложения, свои правила.
Следующие книги – «Гумилев сын Гумилева» (2012), «Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя» (2016), «Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой» (2019) показали, что у нас появился еще один большой писатель, который, не уходя в вымысел, не придумывая персонажей, пишет отличную прозу. Художественную документальную прозу.
А таких писателей у нас не так уж много. Абсолютное большинство предпочитает придумывать или переиначивать прошлое, настоящее, конструировать будущее. Сергей Беляков, кажется, не отступает от фактов и документов, хотя соблазн появляется: «Если бы я писал не документальный, а бульварный роман…» Да, в его книгах возникают версии, но это именно версии, а не фантазии автора, которые он стремится сделать реальностью. Если нет документов о том или ином периоде жизни персонажей, то для Сергея Белякова он становится «темными месяцами», которые он не стремится осветить своим воображением. И это правильно. Пусть освещают авторы квазиисторических книг…
«Парижские мальчики в сталинской Москве» - не биография сына Марины Цветаевой и Сергея Эфрона Георгия (Мура) Эфрона, прожившего всего девятнадцать лет, но успевшего многое увидеть, передумать, много где побывать, а главное написать об этом. Дневники Георгия Эфрона, его письма, прозаические наброски – ценнейшие свидетельства времени. Прекрасно, что в начале 00-х они наконец-то были собраны и изданы.
Да, Мур – центральный персонаж книги. Но главный герой, по-моему, это Москва, в которой оказались дети вернувшихся из Франции русских эмигрантов – родителей Георгия Эфрона и Дмитрия Сеземана. Оба родились за границей России/СССР, выросли в Париже, а в конце 1930-х были привезены в Москву.
Мать, отчим и брат Дмитрия и отец и сестра Георгия были вскоре арестованы; Дмитрию позже тоже пришлось побывать в заключении, а потом повоевать, в 1976 году он стал невозвращенцем и умер в Париже в 2010-м, Георгий же погиб на фронте в 1944-м… Такой вот пунктир.
Конечно, Мур очень подходящая фигура для центрального персонажа. Его судьбой словно бы управляла история: он вел дневник, большая часть которого уцелела, многие его письма сохранились, в том числе и сестре Ариадне, которая находилась в лагере; военная цензура пропускала то, за что его вполне могли отдать под трибунал; Мур успел увидеть три разные Москвы – довоенную, Москву октября 1941-го, в том числе и печально известную Московскую панику, и Москву, которая возвращалась к относительно мирной жизни в конце 1943 – начале 1944-го. И автор «Парижских мальчиков…» эти три Москвы, ярко, подробно и, как мне кажется, очень точно описал.
Позволю себе цитату, где показана столица, которая только недавно перестала подвергаться бомбардировкам немецкой авиации:
«В моде был Коктейль-холл, островок западной жизни в СССР, причем жизни красивой. Два этажа, лестница с роскошными перилами. Оркестр играл джаз. Люстры сверкали хрусталем, ноги ступали по ковровым дорожкам. Посетители заказывали себе настоящий шартрез, ликер «Какао-шуа», сливки с ликером мараскин, коктейли «Кларет-коблер», «Маяк» (шартрез с коньяком, яичным желтком и мускатным орехом), «Шампань» и еще многое. Чтобы попасть туда, надо было отстоять большую очередь, и швейцар бдительно следил, соблюдают ли товарищи посетители дресс-код. Слова этого у нас еще не знали, а пускали в зал далеко не каждого. В Коктейль-холле можно было встретить настоящих иностранцев — сотрудников британской и американской военных миссий. В январе 1944-го откроется коммерческий ресторан “Астория”».
Я пробовал работать с историческом материалом, знаю, что он может задавить, в его обилии легко (и сладостно) утонуть. Ведь столько всего важного, интересного, необходимого, и всем хочется поделиться с читателем. Выбрать, отсеять, сжать свидетельство, документ до нескольких строк неимоверно сложно. У Сергея Белякова это, по-моему, получилось. От книги остается терпковатое послевкусие и желание узнать о том или ином факте, той или иной детали подробнее. Во время чтения – запойного, хочу заметить, – я делал заметки, а потом несколько дней провел в интернете, листал энциклопедии, книги о 1930 – 1940-х…
Наверняка у Сергея Белякова поначалу было желание написать биографию Георгия Эфрона. Если так, то хорошо, что он нашел другую форму. Мур последние годы как-то по инерции, что ли, считается фигурой полузабытой. На самом деле о нем написано очень много, а главное сам он написал свою биографию в дневниках и письмах. В них много воспоминаний, целый месяцы зафиксированы буквально почасово – куда и когда сходил, с кем и о чем поговорил, что и когда съел. Но вот дополнить это фоном, показать людей с приблизительно схожей судьбой, как Дмитрий Сеземан или парижский мальчик следующего поколения Никита Кривошеин, это замечательная находка, отличный сюжет.
К тому же Мур сам сотворил себя настолько сложным персонажем (не какой-нибудь книги, а жизни), что другому уже почти и нечего с ним делать. Помнится, еще до издания дневников и писем (публиковались фрагменты) некоторые цветаеведы обвиняли его в доведение до самоубийства Марины Цветаевой, потом пошли обвинения в том, что кутил в осажденной Москве, чуть ли не фашистов ожидал как освободителей… Настроение Георгия Эфрона менялось чуть ли не ежедневно, что свойственно подросткам/юношам. Но мало кто из его сверстников вел дневники и обширную переписку, а из тех кто вел, позже в основном свои записи постарались уничтожить. Мур не стал или не захотел. Они сохранились. (Как сохранился дневник ленинградского школьника Юрия Рябинкина, который, кажется, до сих пор публикуется с купюрами.)
Выше я отметил, что, по-моему, главный герой книги – Москва. Автор лаконично описывает жизнь Дмитрия и Георгия во Франции (а вернее объясняет, почему их семьи вернулись в СССР), очень мало Чистополя и Елабуги, Ташкента, где находился Георгий в эвакуации, Ашхабада и Свердловска, куда попадал Дмитрий. В основном же – Москва. И это тоже правильно: удачно обрамить произведение – большое и сложное дело.
Такие книги как «Парижские мальчики…» или, скажем, «Дальний Восток. Иероглиф пространства» Василия Авченко пишутся долго. Первый очерк, связанный с этой книгой, был опубликован Сергеем Беляковым в 2011-м. Сама же книга вышла через десять с лишним лет. Есть в ней персонажи, перешедшие в нее из предыдущих работ Белякова. Например, Эмма Герштейн, одна из героинь книги «Гумилев сын Гумилева».
Сергей Беляков по образованию историк. Произведения его о минувшем, хотя и в книгах об Украине, и в «Парижских мальчиках…» множество пугающе-очевидных параллелей с нашим сегодня. Меня подмывает риторически призвать автора больше внимания уделить нынешнему времени – дескать, хватить буксовать в истории, но останавливает происходящая и усиливающаяся идеализация прошлого. Поэтому такие книги нужны.
Вообще тема возвращенцев 1930–1940-х трагическая и малоисследованная. Есть статистика и цифры, есть документы, протоколы, дела с фотографиями тех, кто поверил, вернулся, подобно отцу Георгия Эфрона, матери Дмитрия Сеземана, и вскоре, с пулей в затылке, был зарыт в родную землю, для которой мог бы еще так много сделать…
Материал подготовлен в рамках проекта "#Академия: премия литературных критиков и менторская программа поддержки молодых писателей" при поддержке Фонда президентских грантов.
.png)
