«КУКУЙ ПОЧТИ НЕ ВИДЕН»
«КУКУЙ ПОЧТИ НЕ ВИДЕН»
У нас ведь раньше как было? Все, кто по-русски не говорит – все немые, то есть, немцы. Это потом уже стали отличать французов от голландцев, а итальянцев от англичан. Поэтому район в Москве, где великий князь Василий III поселил собственную созданную из иностранных наемников стражу, и назвали Немецкой слободой. Не итальянской или французской, а именно немецкой. Немые – что с них взять? Да и чужие. А раз чужие, то видимо, тогдашние москвичи не очень сожалели, когда слободу Наливки, располагавшуюся в сегодняшнем Замоскворечье и где жили все эти «немые», элементарно сожгли. Да так сожгли, что никаких следов не осталось. Попробуйте сегодня, гуляя почти в самом центре Москвы, напротив Кремля, лишь перейдя по Большому Каменному мосту на другую сторону реки, обнаружить хоть какие-то следы самой первой немецкой слободы. Их попросту нет.
Но с иностранцами все равно надо было что-то делать. Тем более, что при Иване Грозном во время Ливонской войны в Московии оказалось много пленных. Настолько много, что пришлось решать вопрос с их поселением. Вот тогда и родился Кукуй. То есть, название-то было – Кукуем назывался тощий ручей неподалеку от устья Яузы. Вот этот ручей и дал название новой немецкой слободе. Но Иван VI все-таки был слишком непредсказуемым царем. Как говорится, сам дал, сам и взял. И взял довольно жестоко – просто-напросто разгромил, а обитателей голыми да босыми посреди зимы заставил бежать куда глаза глядят. Они и разбежались по разным городам и весям. И опять же не вызвали сожаления у москвичей. Правда, дело тут не только в том, что ливонцы были иноверцами и чужими местному населению. Просто по разрешению царя они имели права «курить вина» и варить пиво на продажу без всяких пошлин, что вызывало неудовольствие местных. Хотя понять царя было можно: таким образом он дал возможность бывшим пленным самим себя прокормить.
Новая жизнь Немецкой слободы началась уже при царе Алексее Михайловиче. В 1652 году он издал указ, по которому иностранцы, не принявшие православие, должны были разобрать свои дома и перенести их за пределы Москвы. Так было образовано последнее, третье немецкое поселение, выросшее постепенно в городок, который называли впоследствии «маленькой Европой». Чешский путешественник Бернгард Леопольд Таннер писал о московских «немцах», что «они сохранили… порядок на образец германских городов при сооружении и умножении домов, которые строили красиво и расчетливо». Жители Немецкой слободы, хоть и были выходцами из разных стран, сумели ужиться вместе и создали здесь порядок и чистоту, а москвичи, по старой памяти, ходили на Кукуй в поисках спиртного, которое здесь можно было купить. В 1701 году в Немецкой слободе открылась первая аптека (тот переулок до сих пор носит название Аптекарского), а позднее и первые фабрики – шелковая и ленточная. Городок хоть и переехал подальше от Кукуйского ручья, все равно сохранил свое название.
Эх, не знал пытавшийся сохранить чистоту веры соотечественников Алексей Михайлович, во что выльется его решение после воцарения на престол его наследника Петра. Непутевый Петруша, жаждавший с младых ногтей путешествий и приключений и связавшийся с юным московским воришкой Алексашкой Меншиковым, таки тайно забрел или даже заплыл на Кукуй по Яузе-реке, где навсегда заразился Европой и нашел новых друзей. К примеру, Франца Лефорта и Патрика Гордона, которые стали верными соратниками Петра в проведении реформ. А Лефорта и поныне считают чуть ли не основателем российского флота, хотя сам он ходить в море не очень любил и с трудом переносил качку. Но то, что он стал идеологом перемен, сомнений не вызывает.
Но реформы – реформами, а любовь – любовью. Петр не на шутку влюбился в юную немку Анну Монс, проживавшую тогда на Кукуе в доме аптекарей Ван-дер-Гульстамов. Мне, конечно, всё равно, в кого влюбился Петр. Но дело в том, что впоследствии подаренный им Анне дом – единственное строение в Москве, сохранившееся от Кукуйских времен.
Впрочем, сохранившимся его можно назвать с большой натяжкой. Дело в том, что если даже выйти из метро «Бауманская» и немного пройтись пешком к дому, где жила немка-разлучница, всё равно подобраться к строению невозможно. Дом Анны Монс находится на территории завода точных приборов, который не работает уже около двадцати лет. В свою очередь, само здание выделено в пользование государственной корпорации «Российские космические системы». А если говорить проще, то дом Анны окружен огромными бетонными заборами, за которые пройти без риска нельзя, поскольку тут еще стоит суровая охрана. Некоторые настырные ребята из «Архнадзора» с риском для здоровья все-таки проникали на территорию и свидетельствуют, что дом находится в таком состоянии, что вот-вот рухнет. Но «Космическим системам» до этого дела нет. Они занимаются космосом. В общем, если не принять срочных мер, то от Кукуя вообще не останется ничего. Правда есть еще названия. Например, Лефортово. Или уже упоминавшийся Аптекарский переулок в память открытой «немцами» на Кукуе первой аптеки. Можно еще наскрести какие-то отголоски. Но это всё. А ведь Кукуй сыграл огромную роль в делах «самодержавного революционера».
Впрочем, сам Петр и отнял у Кукуя автономию, передав его в подчинение Бурмистерской палате. Ну, это уж у нас так водится испокон.
